Почему люди приветствуют казни корупционеров в Китае но в то же время Сталин для них тиран? Ведь Сталин тоже самое делал сажал номенклатуру и уничтожал,

Боятся, потому что понимают, что драконовские методы можно применить и против них самих.

Сталин авторитетный вор!

в китае руки отрубают, пальцы, а сталин тупо сразу на растрелл.

потому что палачи Сталина казнили не виновных

Сталин убивал людей, а убивать людей это плохо.

При чем Сталин и КНР? Что за страсть сводить муде к бороде.

Запрос секретаря Кировского обкома М. Н. Родина на увеличение лимита по «изъятию» на 300 человек по «первой категории» и на 1000 человек по «второй категории». красным карандашом указание И. В. Сталина увеличить не на 300, а на 500 человек по первой, и увеличить не на 1000, а на 800 человек по второй категории.

В этом Мире есть мода на двойные стандарты. )

У Сталина были ошибки не маленькие но и сам народ закладывал друг друга а если попадал по подозрению в застенки то подручные правдами не правдами выбивали с них признания и там как снежный ком. Но и врагов СССР было много которые всеми силами боролись с властью и хотели возврата к прошлому.

Время в Китае

Время в Пекине = Время в Москве +4 часа. Здесь всегда точное время в этих городах, подробнее. Справка: Китай расположен в пяти часовых поясах, но вся страна живет по пекинскому времени. В западных районах солнце восходит на четыре часа позже, нежели в восточных. Разница во времени с Москвой: зимой + 5 ч, летом + 4 ч. В связи с тем, что в здравомыслящем Китае отменили переход на летнее время, подробнее.

Время единое по всей стране. Сейчас с иркутским одинаковое.

Разница с Москвой 4 часа, по все стране часовой пояс не меняется.

Почему в Китае во время сватовства жених и невеста дарили друг другу чай в знак верности данному слову?

В Китае во время сватовства жених и невеста дарили друг другу чай в знак верности данному слову. Этот обычай связан с одним любопытным свойством чайного куста. Чай считается в Китае символом верности. Любые попытки пересадить взрослое чайное растение до сих пор заканчивались неудачей.

Бог. Религия. Вера. Кротость, смирение, воздержание, милость, доброта… Все это лишь попытка. Попытка доказать самому себе, что ты есть. Что ты существуешь на самом деле. И с самого сотворения человека он верил, что все было для него и во имя него. Он всегда был более чем существом высшего порядка. Его создали совершенным, идеальным, полным. Он стоял выше всех, ему поклонялись, ему служили. И его предали. Он был на вершине вселенной, не имевшей ни конца ни края. С его мнением считались, он носил лучшую одежду и имел больше почестей, чем какое-либо существо, созданное в мирозданье. Он смотрел на то, как появляется все из ничего. Он имел отличие от всех. Одежда была из пурпура и виссона, а его грудь украшала пластина, имеющая девять камней: рубин, топаз, алмаз, хризолит, оникс, яспис, сапфир, карбункул, изумруд и золото, - все было приготовлено в день его сотворения.

И лишь у одного существа было двенадцать камней. И это был не он. Его не удостоили столь высокой почести, посчитав недостойным. Он уступил в такой малости, казалось, не имевшей столь большого значения, но в результате повлекшей за собой столь страшные последствия. Его просто не пригласили на совещание. Его, который занимал почти высшую ступень могущества. И тогда в прекрасном существе зародилась зависть. Гордость, похоть, ложь, лень, порочность, жажда убийства и радость смерти. Он стал отцом лжи. Он стал третьим. Его не позвали. Не сочли нужным, чтоб он присутствовал на самом совещании по сотворению человека. Единственное, чем он уступал Ему, - это было невозможность создания души. Он не мог создать что-то и вселить в него дыхание жизни. Он не мог создать, поскольку сам был созданием. И тогда он пошел против Его воли. Намерение превзойти создателя всего сорвало все мыслимые границы дозволенного и рухнуло тяжелым бременем на этот мир. Он был свержен и изгнан. За предательство, за гордыню и за нежелание признать, что он всего лишь третий после Бога. И по сей день его напасти продолжаются. Он, словно рыкающий лев, ходит по миру, ища кого поглотить. Его некогда прекрасный образ исказился, не оставив ничего святого в своем облике. Его душа покрылась мраком, производя самые гнусные желания и обливая мир самыми страшными пороками. Он никогда не спит, никогда не ест, и его единственная цель до конца мира – смести человечество с лица земли, показав тем самым Ему какую грубую ошибку Он допустил, создавая это. Войны, кровь, плач, рыдания, вопли, смешанные с криками, разрывающими душу и плоть на части… Смерть – это не конец, а всего лишь начало…

***

Окраина города Мелот. Город, живущий пороками, развратом и азартными играми. В этом городе самое настоящее скопище самого разного сброда: от дешевых проституток до шикарно одетых и дорогостоящих дам легкого поведения. Этот город поистине стал самым гнилым во всей провинции. Еще совсем недавно его окраины и центр радовали глаз своим благополучием и относительной тишиной. Местные жители отличались исключительной доброжелательностью . Побывав в этом небольшом городке проездом, можно было остановиться в любом доме, и тебя приняли бы как своего. И никто бы не подумал обмануть тебя или как-то нажиться. Но после того как в этот город приехали ученые, которые собирались изучать местные месторождения драгоценных металлов и нефти, все изменилось. Горожане стали жадными и черствыми. Словно исчезло все равноправие, что существовало до этого момента. Большинство жителей стали работать, начали воровать, обманывать и постепенно потеряли всю чувствительность и сострадание. Город погряз в разврате, деньгах и обмане. За рекордное время из озелененной местности город превратился в машину для создания удовольствия. Исчезли деревья, на место которым пришли высотные здания с неоновыми вывесками, не прекращающими свою работу по привлечению очередной заблудшей души в мир азартных игр и обмана.

Именно в этом городе жил человек, который своей гениальностью прослыл на весь мир. Его звали Бруно Дегачи. Нельзя сказать, что он был гениален во всем, но его умения и знания превосходили многих ученых мира сего. Его талант в хирургии не имел себе равных. Он мог в совершенстве выполнить самую сложную операцию. Она могла длиться сутки к ряду, но он не сдавался и продолжал работу, впоследствии чего от него уходили только здоровые люди. Он создал и разработал огромное количество методик, которые будоражили воображение и возможности всех врачей в любой из отраслей медицины и фармацевтики. Но, тем не менее, временами его поступки сильно разнились с его поставленными идеалами. Как и у любого другого врача, который принес клятву Гиппократа, его заскоки временами поражали самых матерых хирургов. Помимо того, что большинству своих пациентов он давал жизнь, у некоторых он ее забирал. Только единицы из круга великих умов полностью осознавали, что значит быть на самом деле гениальным человеком или, правильнее сказать, гениальным безумцем. Его идея - создать существо, стоящее на порядок выше человека, - не покидала его с того момента, когда он был еще совсем юнцом. Он прикладывал неимоверные усилия, чтоб достигнуть своей цели. Его стремления, желания, мечты… рано или поздно он достиг бы своей цели. И родственники, и люди, окружавшие его на тот момент, прекрасно это осознавали, но предпочитали закрывать на это глаза и не видеть, во что он превращался со временем. По достижении тридцати лет Бруно уже сделал карьеру хирурга. Выступал на медицинском конгрессе. Его первым опытом было заставить работать органы независимо от мозга. Он создал жидкость на основе плазмы и бактерий, с примесью определенных химических веществ, что почти полностью заменяло кровь. После подключения органа к компьютеру, он передавал необходимые импульсы и начинал работать самостоятельно на искусственной крови и искусственных импульсах. Это был нонсенс в истории медицины. Получив Нобелевскую премию, Дегачи не остановился на достигнутом. Он продолжал экспериментировать и играть с человеческими жизнями. Со временем он женился, и у него появилась семья: жена с двумя прекрасными дочурками. На время он позабыл про свою цель. Но спустя несколько лет, когда дети подросли, Бруно снова подался в старое русло. Его безумство начало переходить все мыслимые и немыслимые границы дозволенного.

В центральной Мелотской больнице начался хаос. До определенного момента все пациенты выписывались оттуда здоровыми и благодарными. Но до недавнего времени. Новорожденные дети, находящиеся на небольшом медосмотре, умирали без всяких на то причин. Пациенты, лежавшие там с отравлением или попыткой суицида, и вовсе исчезали бесследно. Словно их там никогда и не было. Более того, морг, который прилегал к этой больнице, понес еще больший урон. Трупы исчезали каждый день. И по несколько тел за раз. Персонал пожимал плечами и на все расспросы убитых горем родственников отвечал, что «ничем помочь не можем». И только всего несколько врачей замечали в Дегачи жуткие изменения. Человеку, который видел его пару раз, не показалось бы в нем ничего странного. Он был все так же приветлив и учтив со своими пациентами. Но его взгляд был уже не взглядом психически здорового человека. Близкие друзья Бруно пытались провести профилактические работы по полному обследованию Дегачи, на что получили лишь холодный отказ. Бруно знал, что эти мелкие сошки от него не отстанут до того момента, пока он не создаст нечто. Оно превзойдет все пределы понимания построения мира и всей Вселенной. Своей работой он опровергнет все законы биологии, генетики и химии. Его работа превзойдет Бога. Он заставит мир признать, что его творение будет самым совершенным существом на земном шаре. И он начал готовиться.

Ночами напролет он соединял одни органы с другими. Сочетал тело полуживого человека с органами собаки, экспериментировал и проверял, может ли организм функционировать без крови и работать только на плазме и химическом составе, который он изобрел собственноручно. И большинство его опытов увенчались неплохим успехом. Но разница была в том, что его творения не проживали новую жизнь более чем несколько дней. Он делал все, что мог ему подсказать его мозг, который со временем начал терять здравый рассудок. И по истечении некоторого времени, методом проб и ошибок, потерей сотни жизней, он добился своего. И это стало его роковой ошибкой, сыгравшей злую шутку с так называемым человечеством, уступившем в столь гениальном безумстве только Фортуне жизни и калейдоскопу смерти…

***

Наконец-то я могу отдохнуть и заняться нужным делом, а не бесполезной и неблагодарной работой, такой как спасение людей от их же ошибок и недосмотра. Все-таки человек – существо порочное и бесполезное. Слабое и немощное, не имеющее ни опоры, ни самозащиты. От природы, при создании, Он не дал человеку ничего, что обороняло и защищало бы его от напастей и сложностей этого мира. Он изначально сделал их беззащитными, чтоб доказать самому себе, что они без Него ничего не стоят, ничего не могут, ни к чему не приспособлены и от самого создания не имеют свободы выбора. Но я докажу обратное. Я докажу, что Он создал человека не потому, что хотел, чтоб они жили, а потому, что Он не смог придумать себе более оригинальной игрушки. Это будет урок. Всему миру, всем существам. Я докажу, что я могу превзойти Его. Я докажу, что Его попытка осталась в стороне, что Его создания не более, чем бесполезные существа, которые не в состоянии хорошо обороняться. В попытке защитить себя, они создали водородные и бактериологические бомбы и такую, безусловно, великолепную вещь, как атомная бомба. В нынешнем XXI веке с этим произведением ничто не сравнится по мощности. И все это только для того, чтоб обороняться от таких же существ, как и сами они, – от людей. Это настолько жалко и низко. Не иметь ничего и создать такое ради собственной безопасности и малой вероятности на дальнейшее выживание. Такое рвение достойно истинной похвалы и безмерного сожаления. Но я создам нечто, что перевернет все представление о создании творений, и сам Творец позавидует мне.

Слегка шаркая тяжелыми башмаками, по коридору шел темноволосый, с еле заметной сединой, мужчина, на вид лет пятидесяти. Крепкого телосложения для его возраста. Лицо имело цвет старого, пыльного пергамента. Сильно заострившиеся скулы и впалые щеки. Глубокие морщины испещряли переносицу и пространство между бровями, что говорило о почти полном отсутствии каких-либо эмоций, кроме сомнений, постоянных глубоких размышлений. Серые и безликие глаза, под которыми залегли темные, непроходящие тени, результатом которых послужило хроническое недосыпание. Взгляд выражал смешанные чувства. Жалость, гордость, надменность, чувство невидимого превосходства над другими и толика жадности, смешанная с безрассудством на грани безумия. Губы тонкие и поджатые. Одетый в белоснежный халат, доктор направлялся в сторону свой лаборатории. Шаги гулко раздавались по длинному больничному коридору, навевающему далеко не оптимистичное настроение. Дойдя до необходимой двери с надписью на табличке « Хирург Бруно Дегачи», врач, открыв замок, вошел в непроглядный мрак комнаты и захлопнул за собой дверь.

Через несколько мгновений раздался звук выключателя, и комнату озарил слабый свет, обнажив внутренности этого мрачного помещения. Тут и там располагались белые шкафы, на полках которых покоились банки с раствором, хранящим в себе различные органы и части людей, животных и насекомых. Прямо посреди кабинета стоял прямоугольный стол, заваленный кучей документов и чертежей. На каких-то бумагах был изображен процесс подключения побочных нервов к основанию спинного мозга. Еще на одном листе был изображен аппарат, позволяющий регулировать давление и состав поступающих в организм веществ. Слева от стола, ближе к стене, стояло кресло, напоминавшее своим видом акушерское. В кресле что-то сидело. Прикрытое широкой простыней, это нечто казалось весьма огромным, поскольку даже в сидячем положении имело рост в несколько метров. Поскольку в комнате ничего похожего на операционный стол не наблюдалось, это кресло и служило недостающим предметом в кабинете знаменитого хирурга. Возле так называемого «операционного стола» стоял трехуровневый столик на роликах. На верхней полке располагались различные инструменты: брюшные скальпели для глубоких и широких надрезов, зажимы Бинтера и еще несколько штук разной формы для блокировки потока крови в сосудах или временного соединения тканей, хирургические ножи и анатомические пинцеты. На втором ярусе находились склянки и небольшие емкости с лекарствами различного назначения: обезболивающие, обеззараживающие. На самом нижнем находились инструменты, уже побывавшие в использовании. Они не были еще промыты и продезинфицированы. Рядом лежали бинты, вата и несколько упаковок нераспакованных шприцов, рассчитанных на разный объем кубиков.

Включив слабо горящую настольную лампу, Бруно прошаркал в сторону некоего существа, прикрытого белой простыней, местами имевшей небольшие пятна зеленого, красного и болотного цветов. К спинке кресла крепились несколько светильников. Они единственные во всем помещении давали достаточно много света, чтоб проводить операции. Приведя их в рабочее состояние, Бруно схватил за краешек покрывало и с шумом и шелестом ткани содрал ее с существа, которое она прикрывала. По кабинету разнеслось тихое еле слышное шипение, словно из баллона выпустили небольшую струю газа.

Того, что сидело в кресле, сложно было назвать человеком. Его также нельзя было отнести к разряду какого-либо насекомого или животного. Огромного роста, имеющее туловище человека. Ноги представляли собой гибридную смесь ног богомола и человека. Руки и вовсе были покрыты роговицей, словно щитом, и имели строение, словно чешуя у рыб. Но чешуйки не были мягкими по строению, и при ближайшем рассмотрении они напоминали состав костей, но по плотности неуступавшей камням. Шея росла почти из самых плеч, выглядела мощной и немного неповоротливой. Голова же представляла собой поистине жуткое зрелище. Отвратительные глаза, которые были заимствованы у богомола. Рот, имеющий точное строение и внешний вид, как у паука. Цвет кожи вообще местами был неоднообразен. Где-то она имела оттенок загорелого человеческого тела, где-то травянисто-оливково го цвета, а где-то и вовсе черного и сизого.

Как только простыня была снята, тварь оживилась и кинула свой непроницаемый взгляд на хирурга. Тот, не обращая внимания на оживление со стороны своего творения, скептично осматривал некоторые части, которые при первом взгляде подали зерно для дальнейшего беспокойства.

– Ну что, я вижу, что у нас не все благополучно, не так ли? – хриплым голосом обратился врач к своему детищу. На что существо, ехидно и жутко ухмыльнувшись и пустив зеленую пену изо рта, не моргнув, уставилось на своего создателя.

Ммм… да. Можешь собственно и не отвечать. Я и так все прекрасно вижу. Заражение на лицо. Похоже, я слишком надолго тебя оставил в одиночестве. И иногда, временами, я думаю, как же все-таки хорошо, что я еще не пришил тебе языка, чтоб ты не поносил меня всякими противными словами. – Дегачи, слегка дернув плечами, еще раз пробежался глазами по проблемным местам своего любимца. Дело принимало не лучший оборот. На небольшом участке в паху, на месте срастания ног, началось заражение тканей. В стороне голени и части бедренной кости назрела опухоль внутренних мышц и защемление нервных окончаний в коленном суставе. И в туловище что-то было не так. Бруно скептично ощупал ребра и брюшную полость. Так и есть. Селезенка отказала, а в легкие забилась вода, что категорически недопустимо.

Недолго размышляя, Бруно одел белые перчатки и, схватив со столика скальпель, быстро и уверенно полоснул по коже туловища, сделав глубокий разрез от середины грудины и почти до самого живота. Гибрид насекомого и человека издал скрипуче-шипящий истошный вопль и с ненавистью в глазах глянул на своего «Отца». Так его мысленно для себя окрестило существо.

Да не скрепи, для тебя это не более чем просто царапина. Вот погоди, я начну органы менять, вот тогда и будешь вопить столько, сколько тебе влезет. - Бруно не спеша отвернул зажимами в стороны кожу и мясо, открывая своему взору интереснейшее научное зрелище. Селезенка действительно перестала работать и уже начала гнить прямо в теле. Легкие сокращались через раз. Но, тем не менее, на общем дыхании творения это никак не отразилось. Полоснув по кровеносным сосудам и артериям, мужчина спокойно вынул мертвый орган и шумно вздохнув, выбросил его в рядом стоящее ведро, в котором уже покоилась часть мозга и несколько других ненужных органов. Отложив скальпель в сторону, Дегачи направился к одному из шкафов и, выудив из него нужную склянку, направился обратно.

Чтоб меня, моя забывчивость меня когда-нибудь доведет до греха. Хотя куда уже хуже. Меня свергли. И я вынужден столетиями и веками торчать в этом проклятом мире, без права на реабилитацию. Вот незадача, - на лице врача отразился оттенок разочарования, смешанного с нарастающей злостью. - Меня, правую руку, и вот так… да как у Него вообще повернулась рука такое сделать? – искренне возмутился врач, бесцеремонно впихнув селезенку на положенное ей место, и, схватив иголку с ниткой, начал сшивать крупные сосуды и артерии, при этом достаточно проворно орудуя маленьким инструментом. Я провел столько лет в попытке создать нечто, и все ради чего? Ради того, чтоб доказать сраным людишкам, что я и есть Бог? Что я могу создать жизнь! И я ее создал. Ты говорил мне, что я не способен создавать, поскольку я всего лишь творение. Но посмотри! Я создал! И создал намного лучше чем то, что создал Ты! - последние слова Дегачи почти выкрикнул и, с силой дернув за край нитки, оборвал ее. Существо дернулось и, скрипя зубами, начало ерзать по сиденью.

Не ерзай. А то пришибу вконец. Ты мне дорого обошелся. И, к тому же, всему есть замена, - строгий голос Бруно заставил тварь тихо сидеть на месте, несмотря на нестерпимую и адскую боль, что причинял хирург своими собственными руками. Пришив селезенку на место, он взялся за удаление воды из легких. Вооружившись небольшой трубочкой и прорезав в нескольких альвеолах отверстия, вставил ее в прорези, и оттуда сразу же хлынула вода, смешанная с кровью и зеленовато-болотной жидкостью. Послышался облегченный вздох. Вытащив трубку и предварительно замазав место раны толстым слоем медицинского клея, Дегачи принялся зашивать порез, который нанес скальпелем. Существо начало дергаться.

Все-таки верхние покровы чересчур чувствительны. - Взяв с нижней полки шприц и набрав в него какую-то жидкость, Бруно вколол его непосредственно недалеко от пореза. Края раны стали обугливаться, вызвав тем самым еще более резкую реакцию со стороны творения. Спустя несколько минут Дегачи закончил с туловищем и мерно переключился на все еще опухшую голень. Кинув мимолетный холодный взгляд серых глаз на лицо твари, Бруно мельком уловил, с какой сжигающей ненавистью смотрит творение на своего создателя.

Я вижу, ты считаешь меня последней эгоистичной сволочью в этом прогнившем мире, да? - скептично заметил врач, снова беря в руки скальпель и делая надрез вдоль бедренной кости на внутренней стороне. Брызнула кровь и окропила сиденье, руки и часть белого халата хирурга.

Но я тебя обрадую. Я много хуже того, что ты во мне видишь. Как бы я сейчас ни выглядел, это тело давно отжило свое. И ты… то, что я создал. Труд всей моей жизни! Ты будешь наказанием всему миру… Ты будешь изгоем, последней мразью этого мира, и его совершенством. Вся Вселенная, включая Его, будет смотреть. Смотреть и поражаться! Я превзошел! Крушить, ломать, не ставить в грош человеческую жизнь, не жалеть ни детей, ни женщин, кромсать их направо и налево, как расходный материал, наблюдать за тем, как их глаза наполняются вселенским ужасом, а горловые связки разрывает на части немой крик – это музыка. Жечь на кострах, пытать в карцерах и тюрьмах, вырывать кожу и мясо живьем, слушать их крики и чувствовать, что они для твоего уха, словно музыка арфы. Нет ничего лучше. Я делал все, чтоб Ему было больно, глядя на то, что я сделал с его творением, которое Он так лелеял. – Удалив, наконец, опухоль с бедренной кости, Дегачи взял небольшой молоточек и, вооружившись небольшим инструментом, похожим на сплющенную отвертку, поднес плоскую часть к коленной чашечке и, примерившись, с силой ударил по железному краю. Инструмент не без труда пробил кожу и попал в колено, между суставным хрящом и медиальным мениском. Раздался крик.

Заткни ты пасть, наконец! Я только нервы освобожу, что ж ты вопишь-то! – и тут неожиданно хирурга настиг оглушительный приступ кашля. Выпустив инструменты из дрожащих рук, с обезумевшим взглядом, он стоял, согнувшись, как девяностолетний старик. Его тело сотрясали дикие приступы кашля. Сквозь пальцы руки, которая прикрывала рот, капала багровая кровь. Только спустя несколько минут он смог восстановить дыхание и успокоиться. Тварь смотрела с усмешкой, морщась от боли. В ее взоре читалось именно то, что так хотел хирург вложить в нее: эгоизм, бесчеловечность, отсутствие какой-либо жалости, полное самообладание и понимание своего превосходства над всеми. В конце концов, не зря же доктор проводил разработки по генетической мутации и смог создать насекомое выше комплекцией, чем человек, что впоследствии и позволило соединить несоединимое. Постояв немного и еще раз оценив свой фронт работы, он приступил к завершающему этапу. Избавившись от опухоли и разжав все нервные окончания, Дегачи в очередной раз быстро справился с разрезом на бедре. Осталось только одно: прочистить сосуды от заражения, заменить верхний покров ткани на месте прошлого шва и пришить своему творению язык.

«Что ты делаешь? Ради чего все это? Ради чего такие жертвы? Ради чего стоило лишать младенцев жизни, ради чего стоило убивать?» - послышался знакомый голос в голове хирурга.

А, это снова ты? Тебе еще не надоело? Ты умираешь, к чему сожаления? - его лицо озарилось диким и остервенелым оскалом. Тварь в недоумении уставилась на врача, который на мгновение прервался и уставился невидящим взором в пол. Тебе осталось от силы пару часов. И я постараюсь их сделать для тебя хорошим воспоминанием. Твои дочери, милые и очаровательные. Ради их благополучия ты пошел на это, разве нет? Разве не ты хотел власти? Разве не ты хотел признания? Разве то, в чем я помог тебе, не влияет на твою мечту? Изначально мы хотели одного и того же. Ради этого ты жертвовал жизнями, закрывал глаза на беззаконие, что творилось вокруг тебя. И я поддерживал тебя. Неужели этого для тебя мало? - хирург оторвал, наконец, взгляд от пола и, вколов несколько игл капельницы в зараженное место, пустил химическую жидкость по ткани тела.

Я дал тебе знания, власть, я помог тебе создать это, существо высшего порядка, которое покажет миру, что это не все. Чего еще тебе надо? – продолжил Бруно, говоря насмешливым голосом в пустоту кабинета.

«Люцифер… ты демон…»

Ошибаешься, я не демон… Я их отец. Лжи, порока и смерти. Моя любимая дочь. Она всегда со мной. - Улыбнувшись, Дегачи вернулся к креслу и посмотрел на процесс восстановления поврежденных тканей. За несколько минут все оказалось почти в норме. Ну что ж, дело осталось совсем за малым. - В течение пятнадцати минут Дегачи еще возился с органом, называемым «язык». И, спустя некоторое время, тварь смогла говорить.

Ты можешь делать все, что пожелаешь, как только я тебя освобожу от ремней, удерживающих тебя. И только попрошу об одном, - хирург медленно, ремень за ремнем, отстегивал пациента, убери их первыми. – Свободной левой рукой Люцифер извлек из нагрудного кармана фотокарточку с изображением двух девушек двадцати и шестнадцати лет.

Тварь издала булькающие рычащие звуки, сорвалась с места и, вцепившись освободившейся рукой в горло доктора, подняла его от пола и с дикой силой швырнула об стену. Раздался смачный звук ломающихся костей.

Это месть, - прохрипело существо и, не обращая более внимание на распластавшегося в неестественной форме тело врача, легко высадило дверь и исчезло во мраке коридора.

Это месть… слышал, Бруно? Это месть и плата… - донесся смеющийся голос. В опустевшем кабинете настала тишина. И только в дальнем крыле больницы начала разноситься музыка… из криков, плача, стонов и воплей, раздирающих душу на части.

Да свершится справедливость… - послышалось тихое шептание и, разнесшись медленным эхом по кабинету, утонуло в потемках длинного коридора.

Источники: http://vozakona.ru/v_kitae_vremya.html, http://kristina1240.beon.ru/raisin/